Самодовольное отупение господствовало над всем. Терра давно уже была погребена в свитках, отчетах и инфопланшетах, отягощенных таким количеством сведений, что никто никогда не прочтет их и не примет меры. Марс превратился в скорый поезд, лишенный управления. Планеты Империума загнивали, словно плоды на ветках. Процветали только ересь и мутации. Один за другим миры и целые секторы забывались центром государства и усыхали прямо на стебле, становясь легкой добычей для разных агрессивных ксеносов, желающих пожрать сладкий плод. К ним относились и орки, которых долго считали захолустными дикарями, пока не пришел Зверь, чтобы возглавить их.

Хорус был полузабытой угрозой прошлого, а вожак зеленокожих — вызовом бурного настоящего. И теперь Вангорич задавался вопросом, какие еще опасности поджидают человечество впереди. Каких призраков минувшего и искаженных чудовищ может изрыгнуть Око Ужаса? А угроза ксеносов? Орки превратили Империум в пылающие руины, а какие еще виды — забытые, давно вымершие или угасающие — вдруг возвысятся и принесут новую катастрофу? И как насчет рас, которым еще предстоит обрести разум? Или каких монстров, пока не открытых людьми, таит пустота?

Вангорич подозревал, что, даже если человечество переживет войну со Зверем, ослабшее государство привлечет других полководцев и галактических хищников, ищущих славы. На каждом разрушенном мире тлели горы обломков, в тени которых несчастным гражданам Империума предстояло трудиться ради восстановления своих соборов, городов и жизней. Все это служило наглядным, вырезанным на камне и в плоти доказательством того, что человечество уязвимо перед нападениями.

Такие тревожные думы заставляли Дракана беспокойно блуждать по стенам Дворца. Во внутренних галереях он стал наблюдать, как мутное солнце разрывает горизонт над Инвестиарием. Здесь могущественные примархи были увековечены в камне.

Лишенные могущества, они стали всего лишь частицами памяти. Их статуи на высоких постаментах, при всех регалиях и оружии, излучали решимость и целеустремленность. Именно такими их решил запомнить Империум. Ложь по всеобщему уговору... Глупцы избегают неприглядных истин. Все, от жалкого нищего из трущоб до аристократа из окутанного смогом шпиля, предпочитали нести память о примархах с гордостью. Сыны Императора, военачальники, герои Золотого века, на чьих плечах, как на колоннах, Империум вздымался над потопом чужеродной скверны, заливающим Галактику.

И никто не помнил их настоящих: родичей, ссорящихся но пустякам, в сердцах которых обитали зависть и обиды еще более глубокие, чем у простых смертных. Их считали венцами человеческого развития, великолепными особями с умами блестящих тактиков и искусственно созданными телами полубогов. Но сверхчеловеческим в них было все, включая злобу и ненависть, которую они питали друг к другу. Вангорича несколько позабавило то, что древние архитекторы расположили постаменты примархов кольцом в круглой аркаде, чтобы они могли вечно бросать друг на друга вызывающие каменные взгляды.

Сделанный ими выбор и неспособность действовать до тех пор, пока не стало слишком поздно, тысячу лет назад обернулись трагедией для людей. Теперь примархи сгинули — все они. Им на смену явились напыщенные болваны на тронах, великие не умом или телом, но широтой возможностей. Верховные лорды Терры обладали непревзойденной властью и влиянием. Как и некогда примархи, они могли сгубить Империум одним своим решением. Галактика всецело принадлежала им, но, как показало вторжение Зверя, их жажда власти и интриганство сделали Империум уязвимым, а человечество — слабым. Само их существование было и будет представлять угрозу всему, над сотворением чего столь упорно трудился Император.

Ланьсан и Верро шантажировали Империум своими кораблями и солдатами. Кубик был истинно предан не государству людей, а Богу-Машине и Марсу. Виенанд могла свободно выполнять любые темные замыслы и охотно видела порчу в любом, кто стоял у нее на пути, тогда как Вернор Зек не желал замечать настоящей скверны, что пышно цвела у него под носом. Что касается Гибрана, Сарка, Анвара, Тулл и Экхарта, то их преступление состояло в опасной некомпетентности. Их запутанные учреждения напоминали колоду карт Таро с начертанным на них будущим Империума. И вот, когда они были нужны больше всего, все эти мудреные структуры практически рухнули, а вместе с ними и владения человечества. Под ту же статью, несомненно, попадал каждый священник, которого могли избрать на место экклезиарха, ибо кандидатов другого рода не имелось. И кто знает, кого из этих паразитов выберут на место лорда-командующего? Все метили в это кресло, ибо пиявки всегда выискивают самые обильные кровью жилы.

«Пора прекращать», — твердо решил Вангорич. Его история запомнит по-другому. Он не останется какой-то простой сноской в самом низу пергаментного свитка, погребенного в пыльной крипте. Он не будет предан анафеме за свое бездействие. Он — все еще здесь и все еще жив. Завсегдатай Дворца. Член Совета. Доверенный слуга Повелителя Человечества. Он может достичь большего за один день, чем самые могущественные имперские подданные за двадцать жизней. Империум поставлен на колени, и есть вероятность, что он вообще не выживет. Даже если Тейн вернется с победой, величие расы людей не удастся восстановить на слабом фундаменте, который воздвигли Верховные лорды Терры. Власть Императора в Галактике должна быть нерушимой и абсолютной. Она должна быть сильной, и такая сила происходит из адамантиевой воли — воли действовать и делать все, чтобы защитить будущее Империума.

Вангорич остановился и посмотрел вверх. Могучий Вулкан, высеченный в камне, стоял над ним с высоко поднятым молотом. Лик его горел решимостью — как тлеющее жерло, готовое излить лаву. С соседнего возвышения Рогал Дорн бросал мрачный, неулыбчивый взгляд на великого магистра. Суровый. Непокорный. Неукротимый. Так много его сыновей погибли в войне со Зверем... Кровные потомки Дорна тяжелее, чем кто-либо другой, поплатились за злоупотребления Верховных лордов. Теперь, взирая на Рогала снизу вверх, Вангорич обнаружил, что Курланд был до странности похож на своего генетического отца.

Дракан вспомнил, как Имперский Кулак казнил Месринга, и кивнул сам себе. Он обдумал мудрые слова Вулкана, его осуждение политики Верховных лордов. Один примарх объявил Совет непригодным для высших целей. Сын же другого примарха продемонстрировал, как можно решить такую проблему. Они не были предателями Империума или сумасшедшими. Они были героями.

Великий магистр ассасинов вздрогнул, когда лучи рассвета проникли к нему под глубокий капюшон. Холодный фронт объял Дворец, неся с собой грязные облака и кислотный дождь, что шипел на мраморе. Похоже, столицу ждал шторм. Возможно, то был новый рассвет над Дворцом, новый рассвет для Империума, но уже надвигалась буря. 

КНИГА ДВЕНАДЦАТАЯ

ОБЕЗГЛАВЛИВАНИЕ

ГАЙ ХЕЙЛИ

ГЛАВА 1

Улицы заполнились миллионными толпами жителей Терры. Люди со слезами на глазах пели осанну Императору и до хрипоты ревели от восторга. После месяцев ужаса к ним пришла победа.

Любимейшие сыны Тронного мира вернулись домой, и Терра вновь обрела дар речи.

Героев Империума возглавлял Максимус Тейн, стоявший навытяжку в башенном люке «Лэндрейдера» под названием «Кулак Дорна». Его космодесантники четко печатали шаг, поблескивая доспехами в тусклом от смога утреннем свете. Заново собранные Имперские Кулаки лишь недавно стали братьями, и на Улланоре погибла половина воинов, облачившихся для битвы в желто-черную броню, но сейчас бывшие Сдиратели, Палачи, Железные Рыцари, Испивающие Души, Багровые Кулаки, Черные Храмовники и Кулаки Образцовые маршировали в ногу. Отринув прежнюю принадлежность, они объединились в более сокровенном братстве отпрысков Дорна. Старые узы распались при возрождении грандиозного прошлого. Достоянием этих воителей станет преемственность, и никто, кроме Адептус Астартес, никогда не узнает о гибели былых Имперских Кулаков.