— Боюсь, вы недооцениваете стойкость подданных Императора, мой господин.

— Как те подданные недооценили орков? — Великий магистр отвернулся. — Знаю, что, возможно, такое мнение непопулярно в этих стенах, но Империум исторически склонен переоценивать себя.

— Ну, мой лорд... — Кардинал явно стушевался перед таким откровением. — Вам-то, я думаю, лучше знать. А мне ведомо лишь, что Империум пока стоит.

— Это правда, спорить не стану, — согласился Вангорич, — но долго ли ему еще осталось, ваше преосвященство? Флер-де-Фиде, Аквилиус — во славу Императора стояли они считаные месяцы назад, но ныне от них сохранились только горы обугленных руин, беззвучно вращающихся в пустоте.

— Но Терра, — заметил Крейцфельдт, — зовется «Древней» не просто так.

— Мы стоим на стенах, — напомнил ему Вангорич, — которые всего тысячу лет назад рушились под натиском вероломного магистра войны. Вы славите стойкость минувшего, но я, как и весь Империум, не могу позволить себе такую роскошь. Я живу угрозами настоящего. Страхами перед будущим.

— Мой господин...

— Простите, — сказал Вангорич. — Я зашел слишком далеко. Перед вами человек на коленях, который не в ладах с самим собой и всеми остальными. Я обвиняю Верховных лордов в косности и политиканстве, народ — в слепоте, себя — в том, что не применял свои таланты, когда следовало.

— Понимаю, — сказал Крейцфельдт. — Император взыскивает с каждого из нас по нашим особенным дарам. Вы — человек действия, посему я советую вам: действуйте.

— Спасибо за честность, — поблагодарил Вангорич. Он опустил укрытую капюшоном голову и слегка кивнул сам себе, утвердившись в своем мрачном решении. — Я знаю, что честность дорого обходится в Императорском Дворце, этом змеином гнезде из веры и интриг. Ваше преосвященство, могли бы вы оказать мне последнюю услугу?

— Конечно, великий магистр, — кивнул Крейцфельдт.

— Вы благословите меня? — спросил Дракан. — Я чувствую нужду в благоволении Императора в эти темные времена.

— Почту за честь, — произнес кардинал.

Крейцфельдт возложил татуированную руку на голову великому магистру, оглашая благословение от Бога-Императора. Вангорич все еще стоял на коленях. Когда кардинал убрал руку, магистр поднялся.

— Всячески благодарю вас за помощь и службу осажденному Империуму, — произнес он.

— Если могу я еще чем-либо послужить владениям людей, — добавил Крейцфельдт, опуская голову, — то без стеснения обращайтесь ко мне. — Он поднес к губам большой палец, где кровоточил крошечный порез, и облизнул кожу.

— Как вы сказали, кардинал, — ответил Вангорич, — горе врагу, недооценивающему наш Империум. А теперь, если позволите, есть и другие вопросы, требующие моего внимания.

— Мой господин. — Крейцфельдт поклонился и отступил от великого магистра. Повернулся и зашагал по зубчатой стене, стуча своим тлеющим посохом.

Вангорич проводил его взглядом. Кардиналу предстояло пройти через немыслимо протяженные залы и чертоги Дворца, чтобы вернуться к кельям Экклезиархии, отведенным ему на время визита. Там он почувствует дурноту и рухнет на начищенный пол. Ни пуля, ни клинок не свалили Абриэля Крейцфельдта, но впрыск микроскопической дозы смертельного яда сделает свое дело. Старого кардинала найдут мертвым, и все скажут, что его сердце наконец сдалось после множества испытаний в тяжелой, но славной жизни.

Вангорич жалел о своем решении. Ему нравился Крейцфельдт. Когда он склонил пред ним колени, и осколки ядовитого кристалла, спрятанные в волосах, изготовились пронзить капюшон и плоть доверчивого священника, Дракан заколебался. Кардинал мог бы стать превосходным Верховным лордом Адептус Министорум, тем самым экклезиархом, которого заслуживает и в котором нуждается Империум. К сожалению, стремление Вангорича к секретности и безопасности превзошло все остальные опасения. Ранее он потерял бдительность. Выразил искренние страхи и высказал мысли, какие не мог позволить себе Верховный лорд Терры. Он не имел права допустить, чтобы слова, наполненные подобной слабостью, слетели с уст Крейцфельдта, — и потому попросил благословения, а кардинал возложил руку ему на голову.

Как всегда, Вангорич был ходячим арсеналом безмолвной смерти. Если сто обыщут, — что уже немыслимо для любого Верховного лорда Терры, — Адептус Кустодес не найдут ни клинков, ни пистолетов. Он носил замаскированное и скрытое оружие, которое безыскусные системы и охранники Дворца едва ли могли обнаружить. Он решил применить это снаряжение и покончить с союзником, которого теперь не мог себе позволить.

Человеку его положения приходилось выбирать мрачные варианты, и сейчас пришло время для них. Пока человечество гибнет от рук орков, пока Адептус Астартес сражаются за свои сверхчеловеческие жизни, Дракан Вангорич не позволит Терре пасть. Подобно колоссальному зданию, шатающемуся на подбитых опорах, Империум нуждался в укреплении. Усилении. Надо устранить структурные недостатки и заложить новый фундамент. Имиериуму нужны мужчины и женщины, которые взвалят на плечи разрушенное государство, а не трусы, согласные лишь рыскать среди руин в страхе и самооправданиях. Не трусы, что прячутся за стенами крепости своего Императора, — живые мертвецы, ведущие остальных к неминуемой гибели по дворцовым залам и коридорам.

Вангорич размышлял о трупах, через которые ему надо будет перешагнуть, чтобы воплотить такое будущее в реальность. Но вряд ли сейчас, когда сгорают миры, гибнут примархи, а ордены Первого основания истребляются до последнего бойца, кто-то заметит эти жертвы. 

ГЛАВА 3

Холод. Мрак.

Темная сторона Инвита являла собой черный вихрь боли и оцепенения. На льдистой пустоши, вдали от причудливого великолепия ульев и милостивого тепла далекого солнца, был объявлен торжественный сбор. Когда Адептус Астартес входили в звездную систему или высаживались на какой-либо планете, по обыкновению разрушения и смерть не заставляли себя ждать. Грохотала орбитальная бомбардировка. Сыпались градом с небес десантные капсулы.

Но с Инвитом все проходило иначе. Промороженный мир поблескивал в пустоте, покой его не нарушали из почтения. То была важная для Империума планета — ибо служила местным полкам Астра Милитарум базой для сбора.

Впрочем, официальный статус «базы» не много значил для космодесантников. Что воистину имело значение, так это история замерзшего мира, который стал очевидцем прибытия примарха. Инвит был священным домом Рогала Дорна.

Поэтому после всех ужасающих событий на Улланоре уместно было, что носители генетического наследия Дорна собрались на Инвите. В тишине. В трауре. В единстве.

Имперские Кулаки были уничтожены. Последний из их благородного числа погиб, а вместе с ним Империум утратил и орден Первого основания. Остались только их преемники — Сдиратели, Багровые Кулаки, Черные Храмовники, Испивающие Души, Палачи, Железные Рыцари и Кулаки Образцовые, — унаследовавшие то, что осталось от их прародителей. То, что осталось от Дорна.

Все они собрались в одном месте. Там, на темной стороне Инвита, на жгучем морозе, выжившие решили почтить павших братьев.

Не поставив в известность ни губернатора Инвита, ни адмирала флота и правящих хускарлов, фрегаты Адептус Астартес тихо и мрачно поравнялись с планетой; используя свои навыки и знание защитных систем холодного мира, представители семи орденов вторглись в атмосферу на темной стороне планеты, не будучи обнаруженными. Для космодесантников это вышло нетрудно, особенно когда все взоры были устремлены в пустоту в ожидании прибытия Зверя, или прихода очередной зеленой волны, или начала апокалипсиса.

Пролетая над дикой местностью, полной хищников, именовавшейся Расколотой Землей, «Громовые ястребы» нацелились на ритуальный маяк, возвещающий кодовыми сигналами начало Пира Клинков. На правах текущего чемпионства Кулаки сохраняли за собой честь объявить празднество. После уничтожения Имперских Кулаков и встречи магистров капитулов-наследников Тейн не мог измыслить лучшего способа почтить память своих благородных братьев.